— Мне не становится легче, Саша... я боюсь и не станет никогда…

— Я понимаю... это никогда не пройдёт. Однажды мы научимся с этим жить.

— Жить с болью? Как доктор Хаус, которому больно, и он на викодине? А где нам взять викодина для души, чтобы так не болело?

— Нигде. Мы не заслужили, Оля. У нас и должно болеть.

Больно. Как прекратить эту боль? Как выключить сознание? Перестать думать. Перестать помнить. Не знать. Не чувствовать.

Самоубийство исключено, я для этого слишком труслива.

В общем, одна из возможностей уже исключается… и стыдно... Очень стыдно.

Ведь для меня, великовозрастной тёти, это трусливая слабость. Слишком малодушно, оставить всех с этой болью, да ещё прибавить новой до края. А самой — ариведерчи?

Пойти к следователю и сказать, что это моя вина? Сесть в тюрьму?

Я думала об этом и причём довольно серьезно. Я так хотела найти искупление. Хотела получить справедливую кару, думая, что это уравновесит баланс.

Может тогда не будет так больно? Пусть лучше физически болит. Пусть лучше будет страшно, чем так стыдно и горько от своих ошибок.

Станет ли мне легче, если я полностью возьму на себя вину и приму наказание в виде лишения свободы? Я не знаю. Возможно, что нет. Да и смогу ли я доказать свою вину или следователь, как всегда, посмотрит на меня сочувствующе, опустив глаза и пропустит мои убедительные доводы, так и не дополнив ими протокол следствия?..

Но, поговорив с Сашей, я поняла, что так я только принесу еще больше хлопот и боли своим родным. Соню я не верну, но сделаю несчастным Сашу и своих родителей.

Ну хорошо, что же теперь?

Теперь можно лечь лицом к стене, и лежать так... плакать, плакать, плакать... Или можно попробовать увидеть маленькую радость, которая возможна в таком состоянии.

И вот что происходит.

Ты смотришь на небо, на горы, на море, на веселящихся детей, и ты вдруг замечаешь, как улыбаешься! Или смотришь хороший фильм, читаешь интересную книгу, говоришь с особенным для тебя человеком, с которым интересно, кто так хорошо тебя понимает, кто удивляет, увлекает или смешит тебя. И через несколько минут… ты уже забыла про свою боль и печаль. Да, ненадолго, всего на минуту, а то и меньше!.. Но это была минута чистой радости. Пусть даже всего раз за целый день.

Эти короткие эпизоды, как кусочки счастья, которые теперь мы собираем как пазлы огромной мозаики...

Когда у меня возникает тяжелый период особенно жгучей боли и тоски, я плачу. Столько, сколько это необходимо. А потом просто отвлекаю себя чем могу — чтением или рисунком. Смотрю старые советские фильмы. Пишу.

Рядом с Сашей мне легче. Потому что он смешит меня, заботится обо мне и главное, у меня есть возможность тоже заботиться о нем. Это приятные хлопоты, которые не только отвлекают от грустных мыслей, но дают повод считать, что даже сейчас я живу не зря. Я нужна ему. И значит, надо жить.

Иногда ничего не помогает. И тогда я учусь принимать это. А что делать? Можно прыгать, кричать, вопить, биться головой в стенку, но от этого только усиливается боль и чувствуешь себя еще несчастнее.

Сегодня целый день дождь. С самого утра. И так всю ночь со вчерашнего дня. Небо плачет. Горы в серовато-голубой дымке, капли стучат по крышам. Вчера вечером мы услышали этот стук. Я вышла на балкон, подставила лицо и руки дождю. Большие, тёплые капли стекали по моим плечам, лицу. Я стояла, закрыв глаза и подставив руки и лицо дождю и чувствовала одновременно и радость, и грусть. «Ты там, ты в безопасности. Далеко и так близко. Я чувствую тебя. Тёплый дождь, как будто ты обнимаешь меня...»

А мы ещё живы. И мы здесь. Нам нужно быть пока здесь. Если чувствуешь, что тебе больно, значит ты все ещё жив. Работа, бытовые вопросы, большие и мелкие задачи. Я занята сегодня весь день. Много работы накопилось. Саша не беспокоил меня работой целый месяц, а то и больше. А теперь потихоньку пора возвращаться в рабочий поток. Нужно успеть так много сделать. И это хорошо. Хорошо, что я нужна, хорошо, что я могу быть полезной.

Вот и обед... И я смотрю в окно и вижу... солнышко. Вот и дождь прошёл.

И стало снова ярко и тепло.

— Пойдём гулять, Саша?

— Пойдём!

Если бы не было пасмурных дождливых дней, разве мы могли бы так искренне радоваться солнцу?