Думая о том, как я упустила все эти знаки и предупреждения, я медленно снова возвращаюсь к той ночи.
2 марта я написала своей маме.
Долго я не решалась это сделать. Или не хотела… Помню, что прямо заставила себя написать ей. Несколько дней собиралась и все откладывала… Но в итоге стало стыдно, что я такая трусиха. Всего-то надо узнать, как у нее дела и как ее здоровье.
Тогда уже началась война на Украине. И я не хотела особо ни с кем общаться, потому что не хотела собирать негативных мнений, добавлять чужих страхов. Не хотела никого успокаивать, убеждать что все будет хорошо… Может потому, что и сама не особо в это верила…
В итоге я все-таки решилась написать. Все шло хорошо. Я спросила, как дела и Мама ответила. Ничего особенного. И мы уже практически попрощались…
Но тут Мама все же прислала это сообщение…
В нем она настоятельно просила меня проверить Сонин телефон. Потому что сейчас детям отправляют всякие агрессивные и жестокие сообщения со стороны Украины из-за войны. Я понимала, что она права… Я тоже боялась этого и не хотела, чтобы моему ребёнку отправляли отрезанные головы. Но я же не проверяю Сонин телефон... как я смогу сделать это?... но ведь опасность реальна... нужно быть бдительным... Столько разных, противоречивых мыслей тогда появилось в моей голове. А в основе всего - страх... животный страх за своего ребенка.
Я пообещала, что сегодня обязательно проверю Сонин телефон.
Я объяснила Соне зачем мне это нужно. Раньше я никогда не брала ее телефон. И сейчас мне нужно было ее разрешение. Кроме того, у неё пароли на обоих телефонах. Она спокойно мне отдала, сняла блокировки и пароли.
Телефоны я забрала, отложила их в сторону. И все откладывала. Попозже... попозже… Соня делала уроки. Саша играл в PlayStation. Я дотянула до позднего вечера, когда Соне уже пора было ложиться спать. Она уже надела пижаму... Бывшую мою пижаму — фланелевую теплую пижаму в голубую и белую мелкую клеточку... Она уже умылась и почистила зубки... Время на часах было около 23:00.
Я взяла один ее телефон. Думала, быстренько гляну и спать…
Я открыла самую первую переписку в Вотсапе с очень длинным и странным названием… И дальше начался какой-то кошмар.
Я сидела с раскрытым ртом, не моргая, пялилась в одну точку с круглыми от шока глазами... В этот момент подошла Соня. Увидела меня. Спросила:
— Мамочка, что с тобой?..
— Ничего…. Просто… устала… ступай спать, Соня…
Обычно перед сном я обнимала Соню. Потом приходила укрыть ее одеялом и обнять ещё раз. Но сейчас я просто была в шоке... Я сказала ей идти спать, не обняв ее... И она ушла.
Если бы я обняла ее… Если бы обняла и сказала, что люблю ее... Может... она была бы жива?.. И ничего бы этого не было?.. Вот тут бы остановить все. Поставить на паузу прошлое. И оставить так. Но... на этом все не закончилось. Пришёл Саша и увидел меня. Он испугался. Спросил: что случилось? Я дала ему Сонин телефон. Он прочёл и резко сказал:
— Зови ее!
— Может до завтра отложим? — испугалась я его чересчур уверенного настроя.
Дальше ещё одна попытка взять себя в руки и пересилить эту панику… Попытка разобраться. Продолжили чтение вместе... Но стало ещё хуже... Я стала чувствовать, что мне трудно дышать…Саша не выдержал: «Зови ее! Я сам! Соня! Иди сюда!»
Пришла Соня…
Дальше начался тот страшный разговор.
Мы были в шоке, мы спрашивали, она молчала. Она почти не говорила ничего. Просто сидела, опустив голову.
Я решила, что мне нужно «выпустить» этот страшный разговор из моей памяти. Я его никогда не забуду, но, когда я пишу о чем-то, это как будто освобождает меня. Если хорошее — то это становиться чем-то ещё большим. А если плохое... Оно выходит из моего разума, и есть надежда, что оно уже не разорвёт меня изнутри. ****
Я: Соня, я взяла твои телефоны, чтобы проверить, не отправляли тебе незаконные, жестокие сообщения или видео. И что же я обнаружила?.. Все то, о чем я предупреждала тебя, о чем спрашивала тебя. А ты отвечала, что все хорошо, все нормально... Что же это? Я доверяла тебе. Я никогда не залезала в твой телефон, ведь так?
Соня: (кивает)
Я: Так за что ты нас так?… Ты понимаешь, как это ужасно, как опасно? Такие страшные вещи вы пишите... Ты хоть знаешь, что они означают?..
Соня: (молчит, опустив голову)
Я: Что значит ***** ?
(не могу писать это, слишком нецензурно и имеет довольно жестокий сексуальный подтекст).
Соня: (молчит)
Я: Тебе лучше сказать мне. Лучше поговорить со мной сейчас... Потому что я в таком шоке и так разочарована, что не знаю, когда теперь смогу и захочу с тобой поговорить….
Соня: (молчит)
Я: Почему ты молчишь?
Саша: Отвечай! Что это означает?
Соня: Ничего…
Я: Ничего?… Ты делала это? С тобой кто-то делал это?
Соня: (мотает головой — нет)
Я: Это правда? Ты не врешь нам сейчас?
Соня: (кивает)
Я: Ты понимаешь, что то, что вы пишите и делаете в этих группах не законно. То есть… если родитель одного из детей отнесёт телефон в полицию... твоего папу могут посадить за это? Потому что ты пишешь с номеров, которые оформлены на папу…
Саша: Отличная судьба у тебя будет, Соня! Папу посадят из-за тебя!
Я: Срочно удаляйся из этих групп и блокируй их!
Соня берет телефон, делает то, что мы сказали.
Если бы она заплакала, если начала хоть что-то говорить нам тогда… Хоть как-то дала понять, что она слышит и понимает… Но она молчала. То ли упрямо. Но ли не понимая, как все это было для нас серьезно. Оттого, что мы не понимали, слышит ли она, понимает ли она нас, мы продолжили увещевания.
Я: Ты понимаешь, как это все мерзко?… Где ты про все это узнала? Где?!?
Соня: (молчит)
Я: Разве мы с папой говорим так? Разве мы говорим такие гадости? Это грязно и мерзко — все что вы пишите там... А ты… я не узнаю тебя… ты же моя Бусинка... ты мой Жучок... Как же так?.. Я, выходит, совсем не знаю тебя... Ты совсем не та, кого я знаю?..
Я плакала… Соня молчала...
Я была в панике. Саша тоже. И ещё... Мы, вероятно, хотели показать ей, как мы напуганы. Что все это очень серьезно. Очень. Это не шалости. Никакое не баловство. Это опасные, страшные вещи. И мы видели, что она увязла в них уже давно... И все это время она говорила, что эти группы, в которых она переписывается — это простые ребята, такие же как она. И болтают они «о всяком»…
Я сказала, что она обманула нас. Что мы доверяли ей. Полностью. Поддерживали во всем. Уходили из дома, чтобы она могла побыть с подругой наедине и делать какие-то вещи без лишнего надзора... а она…
Я даже сказала в злости: «Ты обманывала нас… это подло. Я никогда не врала тебе. И доверяла тебе во всем. Я не следила за тобой, не ставила родительский контроль. Не проверяла твои телефоны, планшет или компьютер. Потому что я верила тебе. И верила, что ты умненькая, что ты можешь постоять за себя. Что ты можешь выбирать то, что лучше для тебя. Это подло!!! Так поступают... твари… не достойные люди...»
Я назвала ее тварью… свою дочку, свою Бусинку... своего маленького рыжего котика…
Я вспомнила как мама и папа, когда кричали на меня (а они это делали часто) называли меня «паршивой тварью». И это было... ну обычное дело для меня... слышать такие слова о себе. Правда я и стала социопатом в итоге…
Я сказала это мерзкое слово Соне впервые... и этого было достаточно…
Это были слова отчаяния... я боялась. Боялся Саша... Мы изливали на неё свой гнев, свою боль, свои страхи… Она молчала и принимала это все.
Ещё я помню, как сказала:
«Соня... ты знаешь, мы ведь с папой не пьём алкоголь. И я не пила уже лет 10 наверное... Но сегодня у меня появилось желание напиться… чтобы забыть все то, что я увидела и прочитала сегодня...»
Как будто мало ей было той вины, что мы и так на неё повесили…
Было ещё кое-что… Это было странно... Мы до сих пор не очень поняли почему она так сказала…
Я спросила: Вы с **** (одноклассница) не делали всего этого?
Соня: (мотает головой — нет)
Я: Почему у вас такое странное общение?.. (я просмотрела и их переписку. Там тоже было много такого, что тяжело принять).
Соня: (молчит)
Я: Она заставляет тебя?
Соня: (молчит)
Потом через минуту Соня говорит:
Соня: Может, вам стоит запретить мне общаться с ****?
Я и Саша в один голос: Как это, запретить?
Соня: Ну, вы же родители. Вы можете запретить.
Я: Нет, запретить общаться мы не можем тебе. Это не возможно. Только ты можешь решить, с кем тебе общаться, а с кем нет.
Через мгновение добавляю:
Я: А что, ты бы хотела, чтобы мы тебе запретили общаться с ****?!
Соня: (молчит)
Я: Соня, скажи мне пожалуйста! Она тебя заставляет? Ты не хочешь с ней общаться на самом деле? Ты хочешь, чтобы мы тебе запретили?
Соня: (мотает головой — нет)
Саша был ужасно зол. Он был в таком шоке... Он сказал одну фразу… Она мне тоже не даёт покоя. Но я не напоминаю ему ее. Потому что иначе он может начать винить себя в ее решении. Он сказал:
— Занимаясь такими мерзкими вещами, ты и твоя подружка—одноклассница идёте по наклонной… Вы ведёте себя как бляди... предлагая себя всем... И что дальше? Какая жизнь тебя ждёт дальше? Наркотики? Беспорядочная жизнь? Чтобы потом оказаться в канаве? Да так и надо будет! Не зачем таким жить!
Даже меня передернуло от этих слов... я тогда сказала:
«Саша... не надо так говорить…»
Он осекся: «Да... извини...»
Но это было на него так не похоже! Он никогда так не выходил из себя. Он был просто в шоке. Но я очень боюсь, что его позиция «против нее» и эта фраза «незачем таким жить!» тоже сыграла свою роль.
Вот и получилось, что мы все, как под гипнозом: моя мама со своими страхами, и мы с Сашей столкнувшись со всеми своими самыми жуткими страхами в ту ночь, все мы своим тяжёлым чёрным ужасом толкнули ее в эту пропасть.
Все это было как в жутком фильме ужасов. Медленно. Не реально.
Мы совершали эти поступки, один за другим... Причём как будто даже вопреки своим желаниям. Я не хотела писать своей маме. Ведь, наверное, и моя мама не хотела мне писать это свое сообщение, раз она сделала это не сразу. Я не хотела открывать Сонин телефон до последнего. Саша говорил, что как будто делал и говорил, не желая этого. Но мы это сделали. Каждый сделал то, что теперь не изменить. Мы могли остановиться, не поддаваться своим страхам. Но мы выбрали бояться. И этот страх и разрушил все. Сначала подточил каждого из нас изнутри, а затем мы все передали его Соне. А уж она никак не могла противиться такому большому, тяжелому страху и своему стыду оттого, что, как ей казалось, она привела нас к этой безвыходной точке невозврата.
Мне удалось только узнать у неё, что физически с ней никто не делал того, о чем было написано в этом и других ее чатах. Ее никто не обижал. Я надеюсь, это так…
И ещё я спросила: «Ты нас хотя бы еще любишь?..» и она ответила тихо: «…да...»
А потом она спросила: «Можно в туалет?»
«Да, конечно...» — ответили мы с Сашей в один голос.
И все. Конец.
Знаки… Они преследовали меня на протяжении всей жизни Сони. Но я не видела их. Не хотела видеть. Насколько эти последние сутки ее жизни были полны этими знаками…
— Не нужно проверять ее телефон…
— Пусть спит, завтра поговорим с ней…
— Пора заканчивать разговор, надо сказать, что любим ее и все будет хорошо…
Мы так и хотели... Дождаться ее из ванной, сказать, что хоть мы и расстроены, но мы переживем это все. И все исправим. И мы любим ее. Очень любим…Но мы не успели…
Мне видимо, нужно было это все написать. Чтобы это не сидело во мне темным и вязким страхом, гневом на себя, болью, что не смогли спасти своего самого важного, и такого беззащитного, запутавшегося любимого человека. Не поддержали. Не сказали, что все будет хорошо, не сказали, что любим ее. И она ни в чем не виновата. И мы со всем справимся…
Сегодня я опять плачу целый день…
И уже в бессильной злости я спросила, как будто в пустоту:
— Зачем мне столько всего? Зачем мне все эти умения и способности? Зачем такой сильный характер? Зачем такая сила воли и такое желание во всем разобраться и все понять? Зачем это все теперь? Когда мне больше ничего не нужно…
И тут я как будто услышала ответ. И я решила его записать. И на каждый мой вопрос, ответ возвращался тут же… Я поспешила записать все, что «услышала»:
— Тебе это нужно для того, чтобы идти дальше.
— Почему ты не могла идти дальше?
— Мой путь закончился здесь на Земле. Я выполнила свой план.
— Но это так жестоко…
— Да. Ты сама попросила меня об этом перед тем, как мы вернулись на Землю.
— Зачем?
— Чтобы ты могла реализовать свой жизненный план. Если ты увидишь свой путь. Если осмелишься.
— У всего и у всех есть план?
— Да.
— Даже у убийц, насильников, инвалидов, несчастных и убогих?
— Да.
— У нас был другой вариант? Где ты была бы жива?
— Да.
— Почему мы не пошли этим путём?
— Ты сама выбрала этот путь.
— Я выбрала твою смерть?
— Ты выбрала идти более сложным путём.
— Почему?
— Тебе трудно даётся твой урок. Ты должна найти своё предназначение. Для этого ты здесь.
— Ты поможешь мне найти мое предназначение?
— Я уже помогаю тебе.
— А если я не справлюсь?
— Значит, будет так. Нет верных и не верных выборов. Есть опыт.
— Значит, я получу просто другой опыт, если не выберу, не увижу «свой путь»?
— Да. Путей много. Свободная воля. Ты можешь выбрать любой.
— Но есть наилучший путь?
— Да.
— Как мне его узнать?
— Сердцем. Ты почувствуешь. Ты узнаешь. Сам путь будет приносить радость. А не только результат. Ты сможешь его увидеть если…
Дальше последовала пауза и я испугалась, что я потеряла эту «ниточку»…
— Если? Что если?..
— Если поверишь, что способна любить. Отдавать. Заботиться. Быть милосердной. Великодушной. Если захочешь принять себя. Свою злость. Обиду. Страх. Боль. Принять и полюбить это все в себе. А потом сможешь и выбирать.
— Выбирать?
— Выбирать из этих чувств то, что будет тебе ближе. Нет плохих эмоций. Они все — важны. Любовь и принятие себя — понять это. И любить все это в себе. А затем и в других.
— Любить гнев?
— Да. Гнев — обратная сторона силы.
— А как же ненависть?
— Ненависть — это не принятая, отвергнутая любовь. Если принять ее, проявится и любовь, которая стоит за ней.
— Получается, что все есть любовь?
— Да.
— Это все пока так... необычно для меня.. Мне нужно время, чтобы это осознать.
— Я знаю. У тебя есть все время мира.
— Спасибо что ты со мной…
— Я всегда с тобой.
