Сегодня Саша рассказал, очень осторожно так, что ему нужно уехать обратно в Питер. Я раньше так расстраивалась, когда он говорил мне о командировках или каких-то внезапных делах, которые вдруг вынуждали его уехать. Я очень переживала, пока он ехал двое суток в Петербург, а потом обратно и поэтому всегда расстраивалась, узнав о скором отъезде.
Но не в этот раз. Почему-то уже несколько дней подряд происходят какие-то мелкие события, которые регулярно наводят меня на мысль: «Это лучше в Питере сделать» или «Хорошо бы привезти это из Питера».

А недавно у Саши снова заболела рука и я подумала, что лучше было бы обратиться к его врачу-хирургу, который делал ему операцию на руке пару лет назад. И так потихоньку, я как будто бы уже приготовила себя к тому, что ехать надо. И я уже видела, что ему трудно. Последние недели давались нам с трудом. Наши ночные откровенные, не всегда приятные разговоры на кухне, не самые оптимистичные новости о здоровье, разочарования и потерянные надежды. Еще недавно он планировал уехать и пожить один после одной из наших тяжелых ссор.
Я видела, что он скучал по друзьям, по тренажерному залу, по хлопотным рабочим делам, по движению, какой-то хоть и мнимой, но активности. Ощущению важности, ощущению жизни. Погода тут в Анапе весь февраль и вот уже и март совсем не радует. Холодно, ветрено и пасмурно. Не так плохо, как в Питере, но солнечных деньков стало в разы меньше.

И поэтому, когда он очень осторожно стал говорить о своем отъезде, перечисляя все необходимые задачи, которые ему нужно будет сделать, я совершенно не расстроилась. Я была уже готова к этому. Это было необходимо во всех смыслах.
Осталась неделя. А потом Саша уедет примерно недели на две. А я наконец-то сделаю много очень важных дел, которые мне все никак не удавалось сделать, пока Саша был здесь.

Я думаю, это к лучшему. Нам это нужно. Мы слишком устали.