Пока Саша был в Питере, мы разговаривали с ним не так часто. Я чувствовала, что он очень занят и не хотела ему мешать. Я не хотела, чтобы он думал, что мне плохо или мне нужна помощь. Он устал быть рядом со мной, он устал постоянно поддерживать меня. И когда он оказался в Питере, то оказался среди знакомой обстановки, среди требующих внимания неотложных рабочих задач, среди таких же как он энергичных людей. Дела, спорт, друзья, хобби – все то, что он так любил и от чего ему пришлось отказаться из-за меня в Анапе. 
Анапа – не большой и очень медлительный городок. 80% населения Анапы – пенсионеры. И это ощущается во всем. Мы часто шутили с Сашей, называя Анапу – «Золотым пенсионным фондом России». «Золотой» - потому, что жилье в Анапе стоит порой дороже, чем в Питере. И не каждый пенсионер может позволить себе жить в этом черноморском Монте-Карло

Я надеялась, что пока он будет в Питере решать рабочие вопросы, он сможет повидать всех друзей и набраться энергии радости на долгое время. Но позже я узнала, что этим желаниям не суждено было исполниться в полной мере. Почти за неделю пребывания в Питере Саша так и не смог повидаться с друзьями. Лучший друг, Димка каждый раз оказывался занят, чтобы встретиться с Сашей. Тёмыч уехал куда-то по делу на несколько дней, и только встреча с Андрианом немного порадовала Сашу. 

Я узнала об этом случайно, когда вечером мы решили поговорить с Сашей по телефону. Я услышала, что его голос расстроен. Саша рассказал, что не знает почему Димка как будто избегает встречи с ним. Заехал на 5 минут только забрать рабочие документы и все. Посидеть, поговорить, посмеяться как раньше особо не удалось.
– Знаешь, мне кажется, что все просто решили, что все прошло. Как будто это может «пройти»… Ничего для нас не закончилось. – его голос был очень тихим, печальным.
– Да, ты прав…
– Димка ведь всегда поддерживал меня. Ничего особенного ему и делать не нужно было. Просто поговорить, пошутить. У него всегда получалось меня отвлечь или рассмешить…
– Может быть ему тоже не легко? – предположила я, – мне кажется, что иногда он просто не знает, как себя вести, когда человек в горе, когда он расстроен или плачет.
– Но ведь я не плачу. Не плачу, не жалуюсь. Я всегда ему рад!
– Да, это так. Но он, возможно, чувствует твою боль? Нужно очень много внутренней силы, чтобы помочь человеку, у которого такая боль внутри. Это может понять только тот, кто испытывал или испытывает подобное. 
– Наверное ты права…

Никто не хочет слишком близко подходить к этой, хоть и чужой, боли. Иначе ты рискуешь «заразиться» ей. И тогда эта боль вдруг может стать и твоей. Как искренне сочувствовать другому, пусть даже самому близкому человеку, не испытав эту боль самому? Сочувствие, сострадание – подразумевает необходимость и даже потребность испытать чужую боль как свою. Чтобы обладать настоящим состраданием нужно уметь не бояться боли. Нужно иметь такую внутреннюю силу и веру, которая бы как щитом укрыла от любых страхов – «Все имеет смысл. У всего есть причина. Ты справишься. Мы справимся. Я с тобой. Я всегда буду с тобой.» На это способны только очень любящие, очень великодушные, сильные духом люди.

Но ведь это просто люди, они хотят жить, хотят чувствовать себя живыми, не хотят думать о плохом. У сочувствия тоже есть свои пределы. Никому не хочется вспоминать о плохом. «Ведь прошло уже больше года, пора перестать так горевать!» – думают они. 
Даже хорошие люди хотят верить в лучшее. Никто не хочет даже на секунду представлять себя в подобной ситуации. Поэтому большинство людей стремится просто забыть о случившемся, пытаясь притвориться, что все это в прошлом или всего этого даже не было вовсе. Даже самые близкие друзья. Для них видеть нас не омраченными печалью – утвердиться в том, что беда обойдет стороной и их самих. 

Мы так желаем видеть счастье вокруг, потому что эта иллюзия дает нам самим повод верить, что мы и сами тоже будем счастливы.