Еще весной Саша решил, что хочет обучаться скетчингу, как когда-то обучались мы с Соней.

Мы садились с Соней вечерами, когда все уроки были сделаны и смотрели обучающие видео, повторяя за преподавателем.

Рисунок чёрным, несмываемым линером. Без права на ошибку. Вдвойне сложно. Никакой подстраховки — никаких стираемых карандашей и ластиков. Сразу набело.

Как же у неё классно получалось! Сонины рисунки были живее, интереснее, чем мои. А ведь я обучалось рисунку и графике и в институте и потом, в частной художественной школе. И многолетний опыт графического дизайнера явно был не лишним. Однако, рисунки Сони были как будто с душой. Это признавали все, кто их видел. У Сони и правда был настоящий талант…

Мы съездили с Сашей в книжный магазин и купили чёрные линеры и пару скетчбуков. Вечером я включила знакомый обучающий курс с самого начала.

Я смотрела видео и еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Я сидела справа от Саши. Точно так же, как когда мы рисовали с Соней. Я всегда сидела справа от неё.

Мне нужно это сделать. Я должна терпеть. Но кажется, что становится все больнее. Но я должна терпеть.

Сегодня мне пришла вдруг мысль: Люди, которые терпят постоянную боль бывают двух типов. Те, кто жалуется, злится, обижается на жизнь, на Бога, на все и всех вокруг. Те, кто изводят близких и родных в желании получить больше внимания, жалости и поддержки. Зацикленные на своей боли.

А есть те, кто не смотря на свою боль, ещё умудряются найти в себе силы, чтобы улыбнуться самим и даже успеть вызвать улыбку у любимых людей вокруг. Те, кто превозмогают свою боль, чтобы не беспокоить близкого человека, а наоборот показать, как ценны ваши отношения, как много значит для тебя этот человек и как ты благодарен ему за все.

Нет, есть ещё третий тип. Те, кто переживает свою боль в одиночестве. Эти люди — что-то среднее между первым и вторым. Они не жалуются, но и не помогают.

Очень давно я прочитала одну замечательную книгу. «Благодать и стойкость». Ее написал Кен Уилбер, современный философ. Его жена заболела раком. В течение пяти лет они вместе писали Истрию своей общей борьбы за ее жизнь. Я тогда тоже переживала страх за свою, ведь мне поставили неутешительный диагноз. Я читала эту книгу, мне было жаль Кена и его жену Трейю. Но я увидела, что в смертельной болезни нет и не может быть ничего прекрасного и одухотворенного. Постоянная боль, которая съедает тебя снаружи и изнутри. Вопрос, с которым ты просыпаешься и засыпаешь: «За что?!» Это очень честная, настоящая книга. Она не только о том, как сильный духом человек достойно и красиво умирает, сплотив вокруг себя всю семью, попутно пытаясь понять и поверить в то, что у всего в этом мире есть своя причина. Даже у твоих страданий.

Книга ещё и о том, как тяжела эта борьба. Она о сомнениях, о надежде, об эгоизме и великодушии, о жалости к себе и сильной воле. О настоящей любви и поддержке родственных душ. И как же много нужно сил, чтобы пройти этот тяжелый путь, прежде чем твоя душа освободится от этих страданий и окажется наконец дома.

Значит, надо терпеть? Скрывать, что больно, и продолжать пытаться заботиться и поддерживать тех, кому сейчас ничем не легче? Наверное…

Но как же нам теперь всем жить? Все мы теперь живем в постоянной боли.

Как избавить близких от боли? Если бы я это знала, я бы не мучилась сама. Разве? Ведь я могу быть просто рядом...

И я ищу то, что может их отвлечь или занять хотя бы ненадолго.

Маму я стараюсь мотивировать на занятия творчеством. Рисую эскизы Сониных портретов, чтобы Мама потом могла написать эти сюжеты на холстах, масляными красками. Я знаю, как мама любит рисовать и знаю, как творчество может увлечь и даже излечивать душу. Хотя бы немного. Заказываю для неё краски, разбавители, холсты, этюдники, кисти. Готовлю маму к полету в космос:) А что, почти так и есть. К полету ее творческой души.

Мы проводим много времени с Сашей.

Я стараюсь как могу улыбаться, даже шутить. Обнимаю Сашу, мы много говорим, смотрим с ним наш любимый сериал, гуляем вместе.

Днём я терплю, скрываю, плачу украдкой. День кончается, и я ухожу плакать.

Глядя на Сонино фото, я даю волю чувствам. Теперь можно плакать сколько хочешь. Никто не услышит.

Сейчас 2 часа ночи, на календаре 1 сентября. Утром дети пойдут в школу.

Помню, когда Соня перешла во второй класс я предложила ей не ходить в школу 1-го сентября. И вместо Школьной линейки мы занялись творчеством. Я поставила свой мольберт, разложила фрукты, и мы учились рисовать натюрморт с натуры. Эти фотографии у меня сохранились до сих пор. И иногда я думаю, что именно так и нужно было проводить время вместо того, чтобы снова и снова отправляться в это ужасное место под названием «Государственное унитарное образовательное учреждение».

Соня больше не должна ходить в это место. Она больше не будет страдать и бояться. Больше не будет этого стресса, этих ссор и критики. Не будет больше одиночества и страха быть не такой как все. Не будет больше не понимания «за что?» и мыслей о том, что ты слабая, глупая, что ты неудачница и ничтожество.

Вот что я сделала со свой девочкой.

Через двое суток, будет ровно 6 месяцев, как я убила ее.

И от этого мне так погано, что мысль о том, чтобы сдохнуть поскорей, скоро превратится в мечту. Как там у Билли Айлиш: “Я видела сон, что умерла. И это было лучшее, что случилось со мной».